Секретное оружие блондинок - Страница 9

Его тон неожиданно вызвал у Люси острый приступ возбуждения. Конечно, он как раз того и добивался. Финн использовал свою сексуальность в качестве оружия, чтобы привести противника в замешательство. Впрочем, замешательство было наименьшей из ее проблем.

Она спешно спряталась за маской равнодушия. Хотя, несмотря на все усилия, у нее было жуткое ощущение: Финн явно знает, что она испытывает.

— В мои потребности брак не входит. — Тусклая интонация опять бросила ее в дрожь, а безразличное выражение лица стало рассчитанным ударом.

Она уже ненавидела Финна Фицджералда.

— Как и в мои.

— Все так говорят.

Люси сдержалась... нелегко это было! Уж не думает ли он, что все стремления женщин сводятся тому, чтобы подцепить мужа? Проснитесь, на дворе двадцать первый век! В наши дни у женщин есть выбор, хотелось крикнуть ей. Они могут погрузиться в рутину замужества, пеленок-распашонок, если это то, чего они хотят; могут просто наслаждаться сексом или даже, как она, спрятаться от всех. Секс хорош, но ничего особенного в нем нет... Впрочем, целоваться ей нравилось... Ее лукавый взгляд скользнул по губам Финна Фицджералда. Он, наверное, умеет целоваться.

Размышления привели к тому, что по всему ее телу распространился жар.

— Я уверена, найдется большое количество женщин, причем в здравом уме, которым эта новость может испортить жизнь.

— У вас очень острый язык.

— Благодарю вас, — Люси задумчиво нахмурилась. — Так вы говорили, что мне следует сосредоточить свои усилия на Конноре?.. — спросила она, надув губы.

— Нет, — рявкнул Финн, — не следует!

Она с нескрываемым отвращением впилась в него взглядом.

— Я только сейчас поняла, что разговариваю с настоящим, неисправимым шовинистом.

— Я не считаю себя шовинистом.

— Разумеется. Я полагаю, невеста вашего брата должна быть также и девственницей?

— Давайте будем реалистами... если только это не попытка внушить мне, что вы — девственница, — предположил Финн с презрением, отчего Люси стиснула зубы.

— Я — нет, но Энни... — Люси вдруг замолчала. Как далеко зашли отношения Энни и Коннора? От беспокойства за сестру, которая, несмотря на свою блестящую карьеру, так и осталась великим романтиком и идеалисткой, голос Люси стал пронзительным. Она вплотную подошла к высоченной фигуре. — Вы должны что-то сделать! Энни не может выйти замуж за вашего брата!

Только когда Финн вынул статуэтку из ее пальцев, она осознала, что свободной рукой вцепилась в его рубашку.

— Извините, — хрипло пробормотала Люси. Неловко разглаживая помявшуюся ткань, она уголком сознания отметила твердость его груди. — Извините...

— Так вы не Энни Фостер?

Такая неспособность разглядеть очевидное окончательно вывела Люси из себя.

— До чего же вы сообразительны. Конечно, нет, — уничтожающе объявила она. — Разве я утверждала, что я — Энни?..

Они в упор смотрели друг на друга, на его длинной шее начала пульсировать жилка.

— Вы не сказали, что вы — не она, — мрачно уточнил Финн.

— Значит, вы просто предположили, что я из тех женщин, которые готовы выйти замуж за едва знакомого человека.

— Просто я ожидал увидеть нечто подобное, — оправдываясь, возразил Финн.

— Что?

Он отвел от нее взгляд.

— Позвольте только сказать, что именно такими женщинами увлекается Кон.

Пухлые губы Люси сжались.

— Не слишком ли поздно беспокоиться о том, как бы меня не оскорбить? Какими такими? Будьте откровенны, я это перенесу.

— Прекрасно. — Он пожал широкими плечами. — Если хотите знать, мой брат увлекается бесчувственными блондинками с высокой грудью и длинными ногами.

Люси слова не могла вымолвить от ярости. Ее опороченная грудь бурно вздымалась.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Люси подняла руку к своим серебристо-пепельным волосам.

— Я — натуральная блондинка!

Он подождал, пока алые пятна, покрывшие ее шею, поднялись выше и залили лицо, а после этого ответил, дьявольски растягивая слова:

— Уверен, что так оно и есть.

— Может быть, я и отвечаю всем этим определениям, — сказала Люси, пожав плечами и всем своим видом показывая, что она никого ни в чем не упрекает, — но Энни — нет.

Пухлые губы Люси задрожали, когда она взяла с полки фотографию Энни в позолоченной рамке и сердито протянула ее Финну.

— Энни — ярко-рыжая, — тихо сказала она.

— Кажется, вы обе довольно яркие. — Он холодно рассматривал фотографию, потом перевел взгляд на Люси, которая смотрела на него так, словно искренне желала убить.

Он не хотел, но все же заметил, что от гнева она похорошела, стала очень симпатичной и нежной.

— Известно ли вам, что кончик вашего носа порозовел?

Люси коснулась пальцем сей части тела, сурово нахмурилась и опустила руку.

— Вы — самый неприятный человек, какого я когда-либо встречала.

— Вы всегда впадаете в такой драматизм? — поинтересовался Финн.

— Я не впадаю в драматизм, — сердито заявила Люси. — А вам, может быть, не так хорошо известны вкусы собственного брата, как вы думаете, — язвительно закончила она.

Финна окатила мощная волна облегчения, связанная, должно быть, с тем, что перед ним больше не стояла задача убедиться, влюблен ли Кон в эту женщину. Ведь даже он, не разделяющий слабость брата к блондинкам, определил бы ее как чрезвычайно... Морщинка, пролегшая между темными бровями, немного углубилась, когда он попробовал проанализировать, что же такое, не поддающееся определению, есть в этой блондинке, которая, он это знал, сулила одни тревоги...