Секретное оружие блондинок - Страница 26

Тихо напевая себе под нос, с полотенцем на шее, она вернулась в прихожую. Когда Люси подняла пакеты с продуктами, ее мысли опять вернулись к ситуации с работой — проблеме, которую срочно следовало решить. Даже если Энни не понравится новое место, которое Люси найдет.

Откуда Энни набралась такого снобизма?

Люси расплачивалась у кассы, когда услышала, что в связи с декретными отпусками нескольких женщин супермаркету требуются сотрудницы. Менеджер подтвердил, что они ищут на временную работу сотрудников с частичной занятостью, поэтому Люси вернулась домой с бланками анкет и заявлений.

Таким образом, как бы Энни ни возражала и ни жаловалась на то, что работой в супермаркете Люси унижает себя, а заодно и сестру, дело сделано, обратного пути нет.

— Эй, позвольте-ка вам помочь.

Неожиданно освобожденная от пакетов, Люси обнаружила, что смотрит прямо в ясные голубые глаза Финна Фицджералда. Свертки выскользнули из ее онемевших пальцев и упали на пол. Она этого не заметила. Если бы ее сейчас подключили к кардиомонитору, то он показал бы самый обширный инфаркт!

— Вы! — воскликнула она, и в голосе ее звучали и боль, и ненависть.

— Вы не отвечали на мои звонки и не откликались на мои сообщения.

— Так вы решились на личную встречу после целых десяти дней? — Боже, звучит так, будто она считала! — Что случилось, Финн? У вас выдалась свободная ночь, и вы подумали... ну, в общем, почему бы не позвонить Люси, если у нее нет лучшего занятия, и она, несомненно...

Его глаза потемнели от гнева.

— Не говорите о себе в подобном тоне. Мне это не нравится, — оскорбленно отрезал он.

— Ах, это так много для меня значит!

У него раздулись ноздри. Было очевидно, что он сдерживается с большим трудом.

— Я уезжал. Это не значит, что я не звонил.

— Я отключила телефон.

— Я все объяснял в письмах.

Да, дважды в день.

— Я их не вскрывала.

Он запустил пальцы в свою пышную шевелюру.

— Вам не кажется, что это ребячество?

— Ребячество! А как вы думаете, что можно чувствовать, если просыпаешься и обнаруживаешь, что тот, с кем ты провела ночь, испарился? Я предпочла бы, чтобы вы украли мой кошелек.

Финн был потрясен до глубины души.

— Я оставил записку. — Тон его явно намекал на то, что Люси не в своем уме. Она чуть не подпрыгнула.

— О да, записка. — Ее глаза превратились в блестящие щелочки. — Хотела бы я сохранить эту записку и посмотреть, как вы ею подавитесь! — закончила она дрожащим от возмущения голосом.

— Я спешил.

— Да, спасать своего брата от моей сестры.

— Это к делу не относится.

— Хотите пари?

— У вас нет повода думать, что я провел с вами ночь по какой-либо другой причине, кроме...

— А по какой, Финн?

У него вырвался отрывистый смех. Потом он неохотно, но очень просто объяснил:

— Хотите знать, почему я не разбудил вас тем утром? Потому что не сомневался: если вы взглянете на меня, то я буду заниматься с вами любовью весь остаток дня.

У Люси все поплыло перед глазами. Она не позволит ему проделать это с ней снова, не позволит!

— Видите ли, там, где дело касается вас, я теряю самообладание. Никакая женщина не действовала на меня подобным образом...

Его дерзкая, отрывистая речь производила на нее ужасно возбуждающее действие, а что касается неприкрытого, горящего в его сногсшибательных глазах желания... Люси даже слегка вспотела, стараясь отогнать чары, из-за которых ее голосовые связки оказались парализованными, а ноги приросли к полу.

— Как вы здесь оказались? — Она огляделась вокруг. — И что вы сделали с моей сестрой?

Финн криво улыбнулся: сценарий, по которому она должна была бы броситься в его объятия, оказался слишком смелым...

— Вы спрашиваете, куда я дел тело?

Люси презирала свою слабость, которая заставляла ее смириться с его появлением. Все в нем было таким же, как она помнила: голубые глаза, сильное тело, сексуальная притягательность.

В отличие от Люси, Финн прекрасно владел собой. На его коже не было никаких признаков пота, и она сомневалась, что у него пересохло во рту или тряслись колени. Конечно, он смотрит на нее как на первую встречную, случайную знакомую, с которой у него просто приключился секс!

— Может быть, когда-нибудь она и будет в состоянии обратиться к этому событию как к горько-сладкому воспоминанию, пока же оно просто горькое!

Ироническое выражение лица Финна вдруг смягчилось, когда он увидел ее бледное лицо и ощутил за внешней враждебностью страдание.

— Я бы ответил, — он взглянул на свои скромные, но дорогие наручные часы, — что Энни в данный момент наслаждается в баре с другом. Она пригласила меня зайти. — (Люси, вздернув бровь, пренебрежительно фыркнула.) — А потом была так добра, что позволила дождаться вас.

Пока Люси выслушивала его объяснения, болезненная тревога в ее животе завязалась тугим узлом. Повисло недоверчивое молчание, потом она тряхнула головой, отказываясь верить, что Энни могла ее так подставить.

— Моя сестра не могла так поступить... Она даже не открыла бы вам дверь, — Люси поморщилась, услышав неуверенность в своем дрожащем голосе.

— Хотите верьте, хотите нет, но я здесь.

К чему об этом напоминать, когда каждой клеточкой своего тела она остро и болезненно осознавала его присутствие?